Вы заходите в  просторную круглую комнату со множеством окон, по стенам которой развешены многочисленные эпизоды из истории Соединённых штатов. Вас встречает радушная женщина лет сорока, одетая в строгий шёлковый костюм. Она жмёт Вам руку и приглашает присесть в кресло, напротив её стола.
Как только Вы устраиваетесь поудобнее, женщина начинает вести с вами разговор.
- Меня зовут Антуанетта Фокс, я третий секретарь посла, думаю, стоит начать нашу беседу. Вы готовы к интервью? Да? Отлично! Как Вас зовут?
- Меня зовут Алисия Веласкеc. Хотя полное имя - это Алисия Веласкес Риос, но обычно в нём нет необходимости. Оно записано только в документах. Иногда меня называют Лили, а родители до сих пор называют Алисита, Лича или Чичи.
- Прекрасно, вот мы и познакомились. Теперь я хотела бы узнать сколько Вам лет, и откуда Вы родом? Какое у Вас гражданство?
- Мне 30 лет. Я из Браунсвилля. Это портовый городок в округе Кэмерон, знаете? Он находится почти у самой границы с Мексикой. Я восхищаюсь этой страной – её культурой и обычаями
-  Какую должность планируете занять? Чем Вы будете заниматься в Америке?
- Я тренер по художественной гимнастике в Техасском спортивном университете.
- Превосходно! Мы именно Вас и ждали! Позвольте узнать о вашем характере, каковы Вы в общении? Как Вы чувствуете себя в социуме? Есть ли у Вас какие-либо страхи, фобии? Поработайте психоаналитиком.
- Операция научила меня многому. Знаете, когда моей жизни стало что-то угрожать, я сильно изменилась. То есть, это произошло не сразу. Мне понадобилось время, чтобы придти к тому, кем сейчас являюсь. Раньше в жизни было всё просто: я любила гимнастику, много тренировалась и всё получалось. Считала, что весь мир построен по такому принципу: хочешь больше – делай больше. Разумеется, я очень критично относилась к себе и к окружающим. Когда у меня что-то не получалось – тут же следовали капризы и слёзы.
Литература научила меня думать. Теперь я много размышляю прежде чем что-то сделать. Иногда мои размышления заходят в тупик и я теряюсь. Бывает, что я думаю слишком много и долго не могу решиться на ответственный шаг. Наверное, это просто страх – снова потерять что-то ценное. Раньше я была решительнее, а ещё открытой, наивной и более доверчивой.  Врятли сейчас я скажу, что думаю на самом деле.
Некоторые говорят, что я скупа на эмоции и совсем не похожа на латиноамериканцецев. Иногда и мне так кажется, но контроль над собственными эмоциями позволил мне замечать чувства других. Бывает, что я слишком много на них ориентируюсь и забываю, что у меня есть свои собственные.
Потеряв спорт и чуть не лишившись жизни, меня вдруг осенило – как же это глупо жертвовать! Да, я престала жертвовать собой ради чего-то другого. Наверное, это простой эгоизм. Однако я уже не с могу отдаваться делу на 100% и на этой почве появилась обыкновенная лень.
- Есть ли привычки от которых Вам просто невозможно отказаться? Может, вы заламываете пальцы, когда говорите, или курите, когда нервничаете? Каковы Ваши манеры поведения, умеете ли держаться в обществе?
- Моя скверная привычка – это исправлять в речи ошибки других. Многие говорят, что латиноамериканцы безграмотны, но я прямое доказательство, что это не так. Как можно коверкать слова и так портить язык Шекспира и Диккенса?! Я не удержусь от комментария, если замечу, что кто-то неправильно говорит или что-то путает.
Ещё я становлюсь молчаливой, очень молчаливой, когда мне что-то очень сильно не нравиться. Терпеть не могу, когда меня будят щекоткой или словами в роде: «Вставай, солнышко!». А встав с постели первое, что я делаю – это расчёсываю волосы, прямо сидя на кровати. Поэтому расчёска всегда лежит на тумбочке. 
- А ведь характер закладывается с детства, не так ли? Так поведайте же мне о нём. Расскажите о своей жизни в общем.
- Жить в прибрежном городке не самое лучшее. Особенно если он омывается водами Мексиканского залива. В тех водах водятся акулы и три вида опасны для жизни человека. Родители постарались и у меня никогда не возникало мысли искупаться. Потому, что я ужасно боюсь воды и до сих пор не умею плавать. А акулы мне чудятся даже в бассейне.
Не знаю почему именно художественная гимнастика. Иногда я думаю, что она была всегда. Я обожала гимнастический зал и была счастлива, что меня поддерживают родители. Хотя наша семья была не из числа богатых. Мама, Мария-Пилар, работала почтальоном на городской почте, а папа, Мартин Веласкес, был судостроителем в браунсвилльском порту. До окончания средней школы жизнь казалась мне сказкой: родители жили в мире и согласии. Конечно, мне приходилось терпеть небольшую расовую дискриминацию, порой нашей семье не хватало денег, я даже экономила на транспорте и ходила на тренировки пешком. Однако наш дом был настоящей крепостью от всех бед и невзгод.
В Браунсвилле я была лучшей гимнасткой. Тренера меня боготворили, а я радовала их ещё больше. Папа и мама всегда поддерживали меня на соревнованиях. Они не пропустили ни одного. Правда, у меня не было подруг. В гимнастическом зале тренировалось ещё много девушек. С некоторыми из них у меня сложились теплые отношения, но мы навсегда остались соперницами. Золотая медаль одна и всем её хочется получить.
В Хьюстоне тренировались многие олимпийские чемпионы и я мечтала быть одной из них. Поэтому и уговорила родителей позволить мне посещать спортзал там. Мама уволилась с работы и мы поехали вместе в столицу. Тренерам не понравился мой уровень. Его назвали слишком низким – техники не хватало. Это был настоящий удар для меня. Будучи настоящей звездой в Браунсвилле, я ждала более положительного отзыва о моей программе. Я уговорила маму остаться в Хьюстоне и нанять мне личного тренера. Целый год я разучивала программу, чтобы вновь попытать силы в злополучном гимнастическом зале. Мы жили с мамой на съёмной квартире, а она стала работать уборщицей в школе.
Меня всё-таки приняли, но учиться мне было очень тяжело. Сразу я почувствовала насколько отличается мой уровень от девушек моего возраста. Я чувствовала себя неумелой и стала очень тревожной. За ночь до соревнований я вовсе не могла спать. Злость и нервное напряжение сопровождали меня повсюду. 
Тем временем в семье дела разладились. Мама стала встречаться со школьным учителем литературы, Уильямом Лайтом. Однажды у нас с ней состоялся серьёзный разговор. Она просила меня ничего не говорить отцу, позволить ей самой во всём разобраться. Но я была настолько взвинчена, что позвонила отцу. С тех пор началась длинная череда семейных скандалов и измен. То мама уличала отца с другой, то он её с любовником.
А моё нервное напряжение закончилось тем, что я стала чувствовать странные боли в сердце. Иногда мне было трудно дышать, словно кто-то садился на мою грудь. Тренировки давались мне с трудом. Родители узнали об этом тогда, когда я потеряла сознание.
Врач сказал, что у меня ишемическая болезнь сердца. О тренировках пришлось забыть. Мне было всего шестнадцать, а  я чувствовала будто моя жизнь закончена. К тому времени родители окончательно разошлись. Мама осталась с мистером Лайтом в Хьюстоне. Я стала бледной, принимала много лекраств, а моя болезнь прогрессировала. Мне стало тяжело подниматься даже на третий этаж. Однажды Билл принёс мне книгу – Чарльза Диккенса «Оливер Твист». Он сказал, что это поможет развеять мою депрессию. И знаете, это в самом деле помогло.
С тех пор я стала увлекаться английской литературой. Теккерей, Бронте, Мёрдок… Поначалу я читала только по рекомендации Дарена, а потом сама стала выбирать книги. Понемногу, я отошла и начала новую жизнь. Учёба пошла в гору. В итоге, меня ждал аттестат с твёрдыми «четвёрками».
Мне не хотелось вычёркивать гимнастику из своей жизни. Взяв кредит в банке, я решила продолжить обучение в Техасском спортивном университете. По-прежнему приходилось принимать много таблеток, то и дело я не спала ночами из-за боли в сердце. Поначалу я просыпала занятия. У меня было скверное настроение. Затем, появился Тодд. Он стал будить меня вовремя. Тодд учился в этом же университете. Его умственные способности, кхм… отличались, но он оказался славным парнем. Потом мы вместе стали снимать квартиру в Хьюстоне.
Когда моя болезнь дошла до того, что я сильно исхудала, а быстрый шаг выматывал меня как четырнадцать часов тренировок, Шерон настояла на том, чтобы я подумала об операции. Доктор объяснил, что это очень опасно и значит то, что мне придётся принимать больше таблеток. Я согласилась. В университете взяла академический отпуск.
Шерон и Тодд меня поддерживали всё время. Я не чувствовала одиночества – со мной постоянно кто-то находился. Они говорили мне столько хорошего – «ты смелая», «ты сильная»… Но это было не так. Я очень боялась и много плакала.
Поэтому, у меня нет причин обвинять Тодда в том, что у него появилась другая, а с Шерон мы крупно поругались. Когда операция была позади и сердцу стало лучше, я доучилась. Я не видела Тодда с тех самых пор, а вот с Шерон мы помирились совсем недавно, когда в её жизни произошло горе. И я поддерживаю её. Клубы Селаври наносят вред людям!
Сейчас я первый год работаю в Техасском университете. Живу в съёмной квартире и должна отдать долг за обучение. Но думаю, что у меня всё будет хорошо.
- Какая душещипательная история. А почему именно Соединённые штаты?
- У меня никогда не было мысли переезжать! Сейчас я живу в Хьюстоне на съемной квартире, буквально в нескольких шагах от мамы.  Или вы спрашиваете про Техасский спортивный университет? Мне есть, что рассказать будущим тренерам. Именно поэтому я выбрала профессию преподавателя. К тому же, гимнастика – часть меня и глупо было бы совсем забыть про неё.
- Не сочтёте ли Вы странным, если я попрошу описать Вас свою же внешность? Нет? Вот и отлично! Будем считать, что это некое творческое задание. Расскажите мне, какой Вы видите себя.
- Я не высокого роста, как и многие гимнастки. В этом виде спорта очень мало долговязых. Сейчас я уже не такая худая, но в шестнадцать лет (когда обострилась болезнь сердца) моя фигура больше напоминала скелет, обтянутый кожей. Я очень рада, что прошло то время и теперь я возможно была бы немного полновата для гимнастки, но вместе с массой тела у меня появилось гораздо больше силы.
Как и у всех латиноамериканцев, у меня смуглая кожа, тёмные и слегка волнистые волосы. Они никогда не были у меня слишком длинными – обычно ниже лопаток. Когда я занималась гимнастикой, часто собирала волосы в тугой пучок или хвост. Сейчас в этом нет большой необходимости, но я настолько привыкла к этому, что как прежде не могу посетить тренировку с распущенными волосами. Хотя тренеру это не запрещено. У меня овальное лицо, карие глаза, вполне пропорциональный нос. В общем, моя внешность выдаёт моё мексиканское происхождение. Иногда, это выходило мне боком и я становилась жертвой расовой дискриминации.
В одежде предпочтительнее юбки и платья. Не люблю джинсы или брюки и не понимаю «техасскую моду» - кожаные сапоги в тридцатиградусную жару. Здесь слишком жарко. Я не люблю обувь на каблуке.
Внешность - Jenna Dewan
- Вы превосходно справились с этим заданием!   А теперь последнее на сегодня. Напишите мне, пожалуйста, как с Вами можно будет связаться, для того, если Вы вдруг пропадёте? Ваш skype|icq|e-mail.
- 588606708
Вы снова жмёте руку миссис Фокс, выходите из кабинета и ждёте результата, теперь Ваша судьба в её руках, а она звонить послу - только они будут принимать решение, позволить ли вам стать гражданином Америки или нет.