Ева с наслаждением опустилась на мягкое сиденье. А как хотелось разуться и прилечь, вытянув ноги, вы себе не представляете! Но не могла она! Да-да! А вы как думали? Ева - девушка воспитаная, которая не позволяет таких вольностей в приличном обществе. Ограничилась только тем, что облокотилась о спинку и немного сползла.
Всю поездку она наслаждалась тем, кук утихает боль в том самом бедре. На стадионе была низкая и жутко неудобная скамейка. Когда они уже оказалаись за пределами университетского комплекса и были на полпути к даунтауну Хьюстона, девушка таки разулась и ровко вытянула больную ногу, положив её на сиденье. Нога с трудом уместилась в длину, но Еве стало очень хорошо.
Деметрий молчал, а Ева просто не хотела начинать говорить. Потому, что было не до бесед, как вы знаете. И потом. Если бы он всё-таки бы начал разговор, то Ева бы моментально выпрямилась и "вернула" ногу обратно в обувь.
"А хорошо ли я поступила, что расплакалась при всех? Мама говорила, что так нельзя делать. Это невежливо и слёзы не показывают меня с хорошей стороны, но вроде бы никто не сердился и мистер Селаври оказался рядом... Я не знала, что он любит футбол. Вернее нет, не футбол, а эту странную гру, которую здесь называют футболом", - думала Ева рассеянно глядя в окно.
Вот уже и появились городские пейзажи, а Ева так и не гуляла по Хьюстону как следует. Только если на работу, но например, она впервые видела этот огромный спортивный комплекс, куда они приехали.
Деметрий нарушил тишину. Угадайте с трёх раз, что сделала девушка? Да, собрала ноги, обулась и выпрямилась, поправив одежду.
- Да-да! - охотно кивнула Ева, - Я не могу жаловаться!...
Сказала девушка, но не верила в слова мистера Селаври на всю сотню процентов. В Германии, вообще в Европе луди уже давно не заморачиваются по таким мелочам, как приличия, хороший тон и прочее. Это осталось в далёком девятнадцатом веке. Даже для Евы, которая считается, что получила старомодное воспитание, было странным слушать от Деметрия подобное.
"Почему нельзя сказать правду? И вообще, какое всем дело до чужих?!" - нахмурилась Ева.
Но она привыкла соглашаться, а не спорить. Вы помните, чем закончилась её попытка отстоять своё мнение. Теперь Ева уж точно не станет так делать.

Лили ехала в своём стареньком «Волво» и думала о произошедшем: о Натане, о Еве, о Виктории и о Деметрии. Ей до всего было дело, как бы странно это не звучало. Алисия хотела, чтобы у Натана и Виктории всё получилось, считая их достойными друг друга. К тому же, она заметила «химию» между ними и удивлялась, почему они сами так упорно это отрицают? Вскоре заметят и другие, так есть ли смысл отнекиваться? Главное, для чего?

О Еве она тревожилась. Деметрий не внушал доверия. Видимо, из него был скверный дядя, раз он не заметил смуту в душе своей племянницы.  Девушка была на перепутье и не знала, как быть. Видно, у неё произошло нечто плохое с Викторией. Может быть, немка просто ляпнула что-то невпопад, а мисс Мейсон восприняла это свой счёт?

«Нет! Виктория столько прощает свои оболтусам и, неужели, её обидело неосторожно сказанное слово?» – Лили оставалось только гадать, но почему-то все мысли сводились к мужчинам.

«Ревность?» -  она снова вздохнула с мыслью о том, какими безумными становятся женщины, если дело касается любви. Лили вспоминала прочитанные книги, где поведения влюблённых было неадекватным, порой вело к самым печальным последствиям.

Алисия уже забыла, когда перестала видеть в этом чувстве светлое и прекрасное. Теперь остались только опасения, что любовь и её настигнет рано или поздно. Лили решила, что будет защищаться. Она сделает что угодно, но не потеряет рассудка из-за мужчин.

Ещё её мысли, конечно же, возвращались к Шерон, которая теперь посещала психолога, принимала анти-депресанты, а её дочь была на попечении ближайшего монастыря. Надо было ей помочь. Лили всеми силами старалась это сделать. Для начала нужно было спасти, а вернее не потерять Джинни. Да, на стороне Шерон были бы все права, если она сама отдала дочь другим родителям, но сейчас она психически не здорова и это всё усложняет.

Она не заметила как доехала до центра. Долго искала места для парковки, затем одна семья собиралась уезжать или Лили ожидала, чтобы занять их место. Она направилась прямо к входу и по пути встретила Натана, который был мрачен и задумчив.

– Всё ещё расстроен из-за матча? Мне тоже жаль, что так вышло. Когда бизнес вмешивается, то спорт перестаёт оздоравливать организм, - она вяло улыбнулась.
Сама была не в том настроении.  Джинни – вот её головная боль.

Мистер Селаври говорил совсем как её мама. Только фрау Вексельберг всегда говорила тоном поучительным, жёстким, близким к приказу, а в этом случае она слышала нечто, больше похожее на просьбу. Было похоже, что Деметрий был чем-то недоволен. Это Ева определила по выражению лица, а вот со словами было туго. Тут если бы он по-немецки говорил, то не сразу разберёшь среди витиеватых фраз истинный смысл слов. А так ещё Деметрий говорил на иностранном языке, что вдвойне осложняло понимание.
А когда он вовсе начал в шуточной манере выспаршивать Еву, она бы грохнулась со стула. Его счастье, что разговор происходил в машине. Вот тут немка совсем перестал понимать суть всего разговора и смотрела в затылок Деметрию пустым взглядом, но вежливо улыбалась. Да, вы наверное заметили, что она умела это делать. Заметили? Хорошо, а если нет, знайте, что улыбка получалась у неё лучше всего.
А потом Деметрий перескочил на тему слёз Евы. Немка думала, что именно между репликами Деметрия не было никакой связи. Потому, что были они совершенно разными. Вывод? Ева подумала, что дело именно в сегодняшних слезах. Она поспешила всё объяснить:
- Ой, нет-нет! Я не плачу много! Я не буду! - Ева замолчала, подбирая нужные слова на иностранном для неё языке, - Это только один раз и всё! Чёсто-честно!
Ева улыбнулась, дослушивая Деметрия до конца. Он говорил о соседях и об отношениях с ними, а Ева никак не уловила сути с её сегодняшними слезами. Но всё равно, она ответила:
- В Германии люди даже с семьёй не близки.
Она пожала плечами и принялась анализировать сказанное. В Германии правда люди даже с родителями не дружат сильно. Только звонят и всё. С соседями не обязательно дружить и быть такой приветливой и всем улыбаться. Можно и просто буркнуть "Здрасте", проходя мимо дома. А вообще сама Ева редко встречалась с соседями. Как-то не получалась у них пересекаться.

- Я лишь надеюсь, что всё закончится хорошо, - пожала плечами Алисия. На самом деле, она просто пыталась быть тактичной. На самом деле, она не одобряла договорные матчи. В спорте всё должно решаться честно, с помощью естественного отбора.

Но, видно, у Лили не получалось быть вежливой. Она не нашлась, что ещё ответить. На языке крутились совсем другие слова, которые никак не будут приободряющими, а, скорее, наоборот. Поддерживать идею договорного матча Лили тоже не мога и, следовательно, не могла сказать про игру ни плохое, ни хорошее.

Но у неё чесался язык осудить мистера Джерминса за все эти махинации с футболистами, которым досталась роль обыкновенных марионеток.

- Хорошо, ждём здесь, - Натан напомнил Лили о Еве.
"Дева Мария, ну какой же из Деметрия дядя?!" - подумала женщина, вспоминая слёзы немки. Такие же внезапные как и проигрыш их команды.

Да, бывали вечера и получше.

- Я немного не поняла, - начала Алисия облокотившись рукой на капот мустанга мистера Хилла, - но Ева расплакалась из-за Виктории? Она говорила и плакала... Ещё и с акцентом... Ничего не поняла!

Она подумала, что вдруг слёзы молодой балерины связаны с Деметрием. Поэтому она так стремилась узнать истинную причину. Но понял ли немку Натан? А может, он и не вникал в происходящее? В любом случае, Лили собиралась выведать всё у Евы. Сегодня за игрой в боулинг.

– И вообще, странно это всё! Мне почему-то не верится, что у Евы действительно есть дядя здесь и это Деметрий! – рассуждала вслух Лили. Почему не про себя? Ей нужна была помощь Натана, а то был своеобразный толстый намёк.

Алисия переживала за эту девочку потому, что не доверяла Деметрию. Он не слишком хорошо себя показал с Шерон, так считала Лили. Да, она всё ещё его винила, хотя и избегала открытого столкновения.

– Поможешь мне разузнать, что происходит между этими родственниками? – она впилась в Натана выжидающим взглядом, - Тебе нужно просто отвлечь Деметрия, пока я буду расспрашивать Еву!

- А в Германии достаточно платить налоги, не нарушать правила на дорогах и работать легально, - ответила Ева, которая уже немного отошла от истеричного рыдания и даже улыбалась, - А соседи... Я не знаю! Не могу читать мысли!
Дядя так дядя... В принципе, Ева была уже и так счастлива, что имеет крышу над головой и хорошего соседа, который от неё не требует даже плату. Да, ну он просит приглядывать за домом, поливать цветы и газон, мыть окна, но стоит сказать немка часто забывает о своих обязанностях. Когда вспоминает - спешно начинает уборку и ругать себя. А ещё у неё есть деньги и всё благодаря одному человеку. К Еве ещё никто не был так добр!
Она бы хотела сказать "спасибо", но чувствовала, что не расплатится за одно слово. Поэтому она решила делать всё, чтобы меньше огорчать Деметрия. Ведь именно таким образом она облегчала жизнь своей маме. Ну да, это как-то маловато благодарностей для человека, который появился в жизни ка лесная фея и предложил работу и дом. Хотя нет... это скорее джинн. Ева ещё не знала это прозвище мистера Селаври.
- Между красной и белой машиной, - вдруг произнесла Ева, увидев свободное место. А потом ещё кивнула в ту сторону, чтобы показать направление, если Деметрий вдруг не разберёт направление, куда она показывает.
Оказалось, что её новый тренер с длинной мексиканской фамилией и мистер Хилл уже их ждали. Только почему-то на парковке, а не внутри. Но может быть у них правила такие - не начинать развлекаться без гостей? Ева так и подумала.
Всё же американцы сильно отличались от англичан, хотя Ева долгое время считала эти слова синонимами. Один раз она с Кати ездила в Англию. На пути в Америку Ллии ожидала увидеть что-то подобное, но как она ошиблась! Здесь, в Техасе всё отличается от Англии. Включая климат, цвет кожи у людей и даже язык. Здесь спокойного говорят на испанском, а многие даже не знают английского!
Выходя из машины, Ева представляла себе, что нужно вести себя так, как просит Деметрий. Только пока не поняла как именно. То, что теперь он её дядя - ясно. Значит, нужно себя вести так, чтобы все поверили. Но Ева пока думала, что всё делает правильно и не замечала того, что спектакль Деметрия висит на волоске. А что будет потом?

– Я бы не отказалась от воды с лимоном, - не помедлила с ответом Алисия, желая сопроводить их скорее и чтобы они дольше не возвращались.

Она боялась, что Деметрий раскроет её намерения. В этом-то он и опасен. Узнает, но ни за что не скажет, но сделает нечто такое, отчего спутает все планы Алисии.  Девушка казалась ей совсем простой, незамысловатой и несколько наивной. Будто в её жизни не случалось сильных потрясений. Она как героиня Шарлотты Бронте, сохранила свежесть и красоту молодости.

– И откуда ты родом? – улыбнулась она Еве, стараясь быть максимально дружелюбной, - Должно быть скучаешь по маме и её сестре?
Последний вопрос был проверочным. Если она ответит, что у мамы нет сестры, значит Деметрий не её дядя вовсе. На немца русского происхождения он никак не смахивал. По крайней мере, в его речи не было ни намёка на немецкий акцент.

Всё же, не смотря ни на что, Алисия чувствовала себя ужасно. Совесть нещадно грызла и хотелось немедленно уйти или чтобы Натан и Деметрий вернулись. Очень не любила кривить душой, а тут приходилось. Но, с другой стороны, ей было жутко интересно узнать подробности. К тому же Натан только добавил остроты. Как можно было утверждать, что родственников совсем нет, если есть дядя?

Алисия знала достаточно про немцев и европейцев в целом. Они никогда не были привязаны к семье. Ведь именно в европейских мифах часты случаи, когда отец убивал сына или мать пыталась отравить собственную дочь. Тем не менее, дядя ведь муж маминой сестры и достаточно близкий, даже для европейца человек, чтобы позволить племяннице остановиться.

«Кстати о женитьбе… Разве Деметрий не заядлый холостяк? А может разведён? Но зачем скрывать?» – Лили бросила взгляд в сторону бара, где стояли Натан и Деметрий.

– Когда я начинала жить самостоятельно, то постоянно звонила маме, но ввобще – это весело, - улыбнулась Лили.

Всё же она очень симпатизировала этой девушке. От неё веяло чем-то добрым…

Ева не сказала, что ей принести потому, что не успела. Здесь было тяжело ориентироваться. Люди реагировали, отвечали так быстро, а немка только успевала наблюдать. А может, это немцы все такие медленные? Просто там, в Германии, это не так заметно было. Нет, такое про финнов говорили…
А вот лучше были разговоры один на один. У Евы была медленная реакция на всё сказанное. Надо было перевести про себя на родной, подумать что ответить и мысленно перевести на английский. И только после этого можно будет говорить. Сами понимаете, это занимает время. Поэтому в больших компаниях Ева любит молчать.
– Знаете, я всё время жила с мамой и мы с ней не расставались. Она водила меня на балет, она делала всё по дому и воспитывала меня одна. Я из Лейпцига, это маленький, но старый город. Год назад я даже не смогла поехать самостоятельно в Берлин, – Немка говорила, чтобы скорее понять самой, скучает ли она по маме.
Да, конечно скучает! Но оказалось, что не так сильно, как думала. Пока мама была рядом, Ева думала, что не протянет без неё и дня. Маменькина дочка! А немка бы не стала отказываться от такого прозвища. Да, так и есть. Она маменькина дочка!
– Я так испугалась, когда приехала в Америку… Я никогда не была заграницей! – немного подумав, добавила Ева и пожала плечами.
Потом она огляделась вокруг. Решила походить взад-вперёд. Просто так. Чтобы осмотреться. Потом присела за столик к профессору с длинной фамилией, но бедро заболело так внезапно, что она поморщилась. Сильно. Едва ли не вскрикнула. Но удержалась. Ведь кричать – это дурной тон!

Знаете такое чувство, когда на тебя неожиданно выливают ведро холодной воды? В тот момент, когда Натан принялся рассказывать о их первой встрече с Евой, Деметрий Селаври испытал что-то похожее. Ему немка ничего не рассказывала! Она и не упоминала о том, что с ней было до той самой встречи в аэропорту. 
В тот день она говорила, что всё плохо... – некоторые обрывки фраз припоминались джинну. Он плохо помнил, что девушка тогда говорила, даже не смотря на то, что очень немного времени прошло. - Видимо, не придал особого значения.
Сейчас же Деметрий жалел об этом. Новость о том, что Ева уже говорила о том, что в США одна и ей некуда пойти оказалась неожиданной и неприятной. Он инстинктивно повернул голову в сторону мисс Вексельберг и некоторое время сверлил балерину взглядом.
- Значит, сказала, но некуда идти?.... – переспросил Деметрий, задумчиво растягивая слова. Он, таки, сделал это, хотя знал о том, что такое поведение может выдать  их с Евой секрет.
Почему она не рассказала мне? Она должна была это сказать, потому что её слова противоречат тому, что мы хотим выдать за действительное.... – он не сводил взгляда с немки, как будто у него  был шанс всё узнать лишь одним взглядом.
На самом же деле, джинн просто надеялся, что девушка поймает его взгляд, поймёт о чём идёт речь и хотя бы пожмёт плечами, виновато потупит взгляд, глупо улыбнется -  да мало ли способов показать, что ты признаешь свою вину?
Но не в этот раз и не с Евой Вексельберг. Деметрий уже замечал за ней, что немка живёт в каком-то выдуманном мире, где нет лжи и не нужно притворяться. Ева мило болтала с Алисией Веласкес и не ведала всего, что сейчас беспокоили джинна.
- Мы с ней были не очень близки. До недавнего времени. – Он натянуто улыбнулся и первым пошёл к девушкам.
Нужно было срочно переходить к плану «Б» и пока джинн раздумывал над тем как это сделать, чтобы всё выглядело правдоподобно. Пока ещё не всё потеряно. Шанс всё поправить есть.

"Что она хочет? Почему она не может оставить меня в покое? И какое ей дело до Деметрия и кем я ему прихожусь?" - Ева бы с удовольствием высказалась, если бы не языковой барьер. Хотя в это, в общем-то её не остановило:
- Зачем вы расспрашиваете?... - слишком дерзко? Да нет! Её всё равно никто не понял, ведь она сказала эту фразу на немецком.
Хорошо, что вернулся Деметрий и Натан. Ева не сделала глупость и не повела себя так, как не подобает этого делать. Ведь, кто его знает, может быть в Америке нормально, если люди так сильно интересуются жизнью друг друга. Здесь так спокойно могли обсуждать свою личную жизнь, что Ева удивлялась. Нет, в Германии не живут старомодные снобы. Там было много молодых, да и Европа... В Америке её сравнивают со свободой... Но там никто не обсуждал в мельчайших деталей свою личную жизнь с друзьями. И вообще, в Германии никто не докладывался, если собрался в уборную. А здесь это в ходу. Причём сообщают не в самой вежливой форме.
- Играем! - Ева встала и начала выбирать мяч. Она ходила с Кати в боулинг. было весело. Хотя немка долго не могла научиться играть. Но потом вошла во вкус. Стало получаться.
Ева любила брать мячики по тяжелее, ведь с ними большая вероятность того, что больше кегель упадёт.
"Может это плохо?... Зачем я вообще поехала в Америку? В Берлине тоже есть университеты. Дался мне Техас? - Ева смотрела на кегли, покручивая в руках мяч, - Зачем так меня расспрашивать?! Я же не дура и заметила всё!"
Она так углубилась в свои мысли, что голос Деметрия прозвучал уж очень неожиданно. Она вздрогнула, резко обернулась и уронила мяч, который попал прямо на ногу мужчине. Мяч отскочил и прибил ей самой палец.
- Простите... Простите... Простите..., - от боли Ева запрыгала на одной ноге спиной назад, пока не столкнулась с Алисией.
Ева толкнула женщину. Пока она, хромая оборачивалась назад, полностью лишила женщину всякого равновесия.
- Ой... - немка закрыла руками глаза, - Извините...
Последний слог Ева протянула, смотря на то безобразие, которое натворила.

– Да что же это… – только вскрикнула Лили, когда длинноногая немка сбила её. Она потеряла равновесие и повалилась прямо на столик, сбив рукой бокалы и бутылки что стояли там. А ведь Натан и Деметрий так заботливо приносили всё это!

– Ах! – выплеснула Лили, поднимаясь со стола. Вся спина была мокрая из-за гремучей смеси всех жидкостей на столе. Волосы – взлохмачены и тоже влажные. Алисия была сама не своя от этого. Поэтому закричала, - Куда ты смотришь?!!!

Кого она так громогласно обвиняла – Лили и сама не знала. То ли Деметрия, то ли Еву. Ведь немка сбила её с ног. Женщина почувствовала частое сердцебиение. Не есть хорошо. Лили шумно выдохнула и принялась глубоко дышать.

Алисия рывком взяла сумку и собралась отправиться в туалет, чтобы привести себя в порядок. Недоразумение вызвало у неё бурю эмоций, которую было невозможно скрыть. Возможно причина вовсе не в Еве, а нечто другом. Трудностей хватало, а Лили слишком искусно держала всё в себе и повторяла о том, что справиться. Ведь она сильная личность.

Недавно её подруга попала в психиатрическую больницу, тот, кто должен понести наказание, полностью оправдан. А в её квартире поселилась одна личность, которая разбрасывает вещи, приглашает своих мужчин и портит полотенца Лили.

К ним подошёл охранник, следящий за порядком в зале и попросил возместить разбитое. У Лили в руках появился прейскурант, где штрафы были достаточно весомые.

– Что??? Это должна заплатить я? Вы видели, как всё произошло? Это случайность! – негодовала Лили, - Неужели я должна оставить здесь половину своей зарплаты? Я работаю тренером и живу скромно. И поверьте, я бью посуду не каждый день!